Сектант - Страница 7

Сергей старательно напряг слух. Сначала до него доносились только типичные звуки леса: шум ветра, щебет птиц, скрип деревьев. Потом начали выделяться шумы, похожие на деревенские: стуки, скрежет, гудки… Еще через несколько минут усиленного внимания что-то напомнило отдаленные голоса. Сергей понял, что еще немного – и он отчетливо расслышит голос мамы, зовущей его домой, поесть супчику. На фиг, только звуки леса, а все остальное – слуховые галлюцинации и выдача желаемого за действительное. Еще варианты?

В итоге Сергей пришел к старому военному решению: «Что тут думать, трясти надо». В смысле изобретать способы ориентирования можно и в движении, а перемещаясь, больше шансов наткнуться на деревню, дорогу или случайных грибников.

Проклиная алкоголь (или курнули какой-нибудь необычной травы?), Сергей поднялся с земли, с сожалением оторвавшись от удобного камня. С трудом затолкал назад рванувшийся на волю желудок. На всякий случай запомнил внешний вид валуна. Если, как говорят, начнет ходить кругами и выйдет обратно, так, по крайней мере, точно скажет, что здесь уже был.

По счастью, камень был необычный: больше всего он походил на огромное светло-серое яйцо, наполовину закопанное в землю под углом. Плюс какой-то былинный богатырь огромным мечом-кладенцом отсек у яйца верхушку, оставив ровную плоскую площадку.

Продолжив придумывать проклятья изобретателю спирта (Менделееву, если склероз не изменяет), Сергей брел по лесу по прямой. По крайней мере, он надеялся, что по прямой, а не кругами. Изменений в ландшафте не наблюдалось: сосны, пригорки, хвоя, мох. Грибы и ягоды не попадались. Следы человека тоже. И тут…

– Вот болван, – самокритично охарактеризовал себя Сергей, глядя на огромную березу, торчавшую на самой верхушке холма.

Действительно, почему сразу не сообразил? Влез на дерево – и все окрестности как на ладони. Тем более береза явно выше всех остальных деревьев. Вот только…

Интересно, задумался Сергей, а смогу ли я вскарабкаться на эту громадину? Ведь опыт древолазанья у меня такой маленький, что в принципе можно признать его нулевым. В детстве лазил. Кажется. Вроде бы. То есть сейчас я даже не вспомню, как это делается.

Карабканье осложнялось тем, что береза примерно метров на пять от земли не имела ни одного сучка. Повезло, по крайней мере, что это не сосна, на тех сучья начинались на уровне метров десяти. Ну и как на нее взбираться? Вспомнить школьные уроки физкультуры и лазанье по канату? Извините, береза – не канат, она толще раз в …дцать. Вот лестницу бы… «Ага, лифт», – съязвил внутренний голос. Сергей оглянулся. Нет, никто лестницу ему в подмогу не забыл. Зато…

Через минуту Сергей, надрываясь, волок на холм к березе валявшийся неподалеку сосновый ствол, достаточно тонкий, чтобы тащить одному, и достаточно толстый, чтобы послужить импровизированной лестницей. Где-то на середине пути он понял, что переоценил либо толщину ствола, либо расстояние. Силы кончились, и тащить пришлось на одном упрямстве.

Уф! Шваркнув проклятущую лесину, Сергей похлопал себя по бокам и вспомнил, что, во-первых, в средневековой одежде, в которую он облачен, карманов как не было, так и нет, а, во-вторых, табак появился в Европе только после открытия Америки, то есть после окончания Средневековья. Следовательно… Сигарет нет!! Блин!

Сразу резко захотелось курить. Посидев немного на притащенном бревне, Сергей налился злостью до такой степени, что забыл про усталость и головную боль. С нечленораздельным рычанием он поднял макушку сосны до уровня нижних суков березы. И рухнул на землю…

А-а! Долго лежать не пришлось: у муравьев было свое мнение о том, что нужно делать с теми, кто перегораживает их законные трассы. Сергей поднялся, пообещал кусачим букашкам найти и разворошить их муравейник. Вяло пожалел, что нет курева. Ладно, вот тебе мотивация: чем быстрее залезешь на дерево, тем быстрее найдешь деревню, где наверняка можно стрельнуть сигаретку.

Вздохнув, Сергей начал карабкаться.

Вот и нижний сук. Добраться до него оказалось не так-то легко: сосна все же не лестница и так и норовила прокрутиться и сбросить оседлавшего ее человечка. Дальше пошло легче, береза таких склонностей не имела. Главное, не ухватиться за гнилой или сухой сук…

Через несколько минут игры в обезьяну Сергей поднялся по стволу выше уровня леса и мог оглядеться. Здорово! Правда, следов человека не видно, но все равно красиво: огромное зеленое море колышется под ногами. Сергей глянул вниз. Ух ты! Верно, метров двадцать: лесина, прислоненная к стволу, кажется спичкой. Всегда ему нравилась высота. На первом курсе знакомые уговорили Сергея взлететь на воздушном шаре. Вот это был класс! Почти как сейчас.

Впрочем, хватит воспоминаний. Красота красотой, но отсюда ни черта не видно, нужно лезть выше. Сергей поднялся еще метров на пять, пока сучья не стали слишком тонкими, чтобы доверить им свою драгоценную персону. Ну что? Смотрим внимательно, не отвлекаясь на романтику. Что видим?

В общем-то лес.

Нет, конечно, вдалеке видны то ли поля, то ли луга, ну, какое-то пространство без деревьев. Но это далеко. А на каком расстоянии? Может, там все двадцать – тридцать километров. Это по трассе на машине не расстояние. А на своих двоих да по лесу… Не хочешь? Смотри внимательнее!

Ну-ка, ну-ка…

А точно! Вон там левее виднеется в зеленой каше этакая проплешинка. И кажется, несколько тоненьких дымков… Нет, точно. Над проплешинкой поднимались маленькими хвостиками клубы дыма. А дым – это что? Правильно, студент Вышинский, это огонь, то есть люди. К тому же если присмотреться внимательнее, то справа налево по направлению к тому самому месту в лесу наблюдается некая морщинка, складка… Слишком прямая, чтобы быть случайной тропинкой или даже рекой. Скорее всего, дорога. Значит, нам туда. Потому что до проплешинки далеко, пока будешь идти, того и гляди промахнешься, а другой такой удобной деревины можно и не найти. А вот миновать дорогу будет потруднее. Плюс до деревни несколько километров, а дорога проходит метров… ну, максимум в двухстах. Так, определим направление… Солнце светит в затылок. Значит, так и пойдем. И побыстрее: слева на небе наблюдается нехорошая тучка, синяя, почти черная.